Удивительно, как быстротечны чувства. Только вчера Николас не знал, что думать про своего соседа, который внезапно оказался то ли двуликой сволочью, то ли мудрым наставником, а сегодня он снова улыбается ему в ответ, и кажется, отношения вовсе не испортились.
Очень странно, ведь, анализируя прошлое, Николас понял, что действительно стал немного тверже характером. Теперь его мучил вопрос – почему он так беспрекословно слушался матери? Ведь раньше он никогда бы не пошел против ее слов. И каким, каким образом Рино смог так незаметно надавить на него, что он изменился так явно?
Мать промолчала, когда он заявил, что он немного погостит у друга, но даже за столько километров было слышно напряжение, окружившее ее фигуру. Кажется, она тоже не ожидала, что ее сын может пойти против ее воли. Тем не менее, жизнь не научила ее действиям, предпринимаемым в таких ситуациях, потому тишину сын воспринял, как согласие.

Они ехали на автобусе нескольким больше трех часов. Оба молчали, рассматривая пейзажи за окном, думая каждый о своем, будто не замечали, какая тяжелая эта тишина. Николас пытался читать одну из книг, предложенную Рино «Чайка», но смысл терялся между строк, он постоянно бросал взгляд направо, на печальные глаза друга.
- Что-то не так?- наконец, спросил он.
Тот будто проснулся ото сна. Неуверенно оглядевшись, будто проверяя, к нему ли обращаются, Рино ответил:
- Память бывает острее ножа. Я не очень люблю свой мэнор. Не понимаю, почему ты так хочешь побывать там?
- Если честно, мне просто интересно глянуть, как живут люди по ту сторону. Ну, в смысле, я никогда не был из богатых.
Рино терпеливо и мягко посмотрел на него. Казалось, он вот-вот улыбнется, но ведь он перестал играть, раскрыв все карты, Ренард Серпент стал самим собой. Пусть настоящий Рино мало чем отличался от прежнего, но Николасу, кажется, будет очень не хватать этих частых когда-то улыбок.
- Знаешь,- наконец заговорил блондин,- Я никогда не понимал таких, как ты. И, кажется, не пойму.
Он вновь отвернулся к окну, уставившись на бьющуюся в стекло муху, жаждущую свободы.
- Могу научить,- тихо-тихо, будто сам себе сказал Николас.
Сказал, и даже не услышал, как Ренард шепнул в ответ:
- Научи.
Это был единственный их диалог до тех пор, пока они не вышли в каком-то небольшом аграрном городке. Он был как в старых фильмах, будто сотканный из солнечных лучей, с не большими домиками, пшеничные поля еще не золотые, уже не зеленые. Пустые ровные дороги явно не рассчитаны на серьезное движение, зеленые холмы поднимаются ввысь, возвышаясь над городом в каком-то километре к северу, солнечный свет играет по блестящей траве, от чего это местечко будто сияет изнутри.
- Ты не против пройтись?- спросил Рино, когда автобус укатил дальше по дороге,- Всего полторы мили, а я просто люблю это…
- Не ищи оправданий,- перебил его Николас,- Ничего не имею против прогулки.
Не смотря на то, что было уже около полудня, город, казалось, только-только проснулся, всего несколько десятков людей бродили по улице. Когда Николас спросил об этом, Рино объяснил, что большинство работает на фермах и токах, а потому как большая часть населения мужская, половина на работе, а другая смена пьет в честь выходного.
- А вот любимое мной местечко…
Ренард кивнул в сторону небольшого светлого бара, над которым висела вывеска «Soif». На пороге стояла пышногрудая девушка, кудрявая с выгоревшими русыми волосами, по-хозяйски опиравшаяся о косяк, будто высматривая посетителей. Увидев двоих, она просияла.
- Эй, Рино, не поздороваешься?
- Привет,- он слабо улыбнулся, останавливаясь,- Ты что-то хотела?
- Твой брат вернулся позавчера. Просто предупреждаю.
- А сес…
- Она не выбиралась из города,- кажется, девушка поняла его, нетерпеливо отвечая и смерив взглядом Николаса,- А кто твой друг?
- Сосед по комнате,- пожал плечами он,- Алиса, это Николас. Николь, ты понял кто это.
- Привет,- тот неуверенно махнул рукой.
- С каких это пор ты водишь в гости соседей?- подозрительно прищурилась она,- Эй, что ты задумал? Идешь по стопам брата?
- Ничего я не задумал,- он махнул рукой,- Не позорь меня, ладно? Я просто плохо умею говорить «нет».
- Смотри мне,- она ехидно улыбнулась,- Будешь плохим мальчиком, бить буду не щадя.
- Сколько уверенности.
- Зазнайка!- Алиса показала ему язык и скрылась в заведении.
Рино вздохнул и побрел вдоль дороги, даже не удосужившись выти на тротуар.
- Хорошая девчонка на самом деле,- заговорил он,- Просто не выросла еще.
Они продолжили путь. Николас ожидал увидеть много недовольных взглядов, устремленных в их сторону – именно столько он видел зимой со стороны своих соседей, когда они видели Ренарда у него на крыльце. Но, видимо, люди знали его хорошо, те, кто выходил на улицу, приветливо махали рукой, кое-кто пытался завести разговор, а какая-то рыжеволосая женщина увязалась за ним, быстро рассказывая последние новости. И Рино, так не любивший сплетни, так как на собственной шкуре сполна испытал обиду на распространителей слухов, не говорил ничего против, наверное, из простой вежливости.
По дороге он купил у какой-то старушки большой букет ромашек по копеечной цене.
- Зачем?- спросил Николас.
- Ну, во-первых, я люблю цветы,- когда они отошли подальше, ответил он,- А во-вторых, это мой альтруизм. Ведь посмотри, цветы не так уж хороши. Но она сидит на улице и продает их, значит, ей нужны деньги. Заработанные, а не подачки.
Они вышли к высокому железному забору, выполненному, как вьющаяся лоза. Мощеная дорожка вела к огромному зданию…
- Вот он,- Рино хмыкнул,- Серпентарий.
Николас удивленно уставился на здание. Пятиэтажное поместье в виде буквы «П», наверное, размером с три-четыре футбольных поля. Серое с темно-зеленой черепицей и горгульями у входа, выполненное в стиле ампир, словно неживое, огромное здание, оно вызывало в мозгу сравнение со склепом. За ним виднелись зеленые холмы, слева – лес, сады на территории, как в старых фильмах про средневековье, словно в замке. Несколько коллекционных автомобилей модели «Ягуар» были припаркованы около здания.
- Эй, Николь,- протянул насмешливо Рино,- Подними с земли нижнюю челюсть, там же грязно. Ты хочешь войти или тут зальешь все слюнями?
Он положил парню руку на плечо и подтолкнул к воротам, которые с легкостью распахнул.
- С… сколько вас тут живет?- тихо спросил Николас.
- Отец, брат, я время от времени, иногда приезжает сестра, три горничные, экономка, двое поваров, три садовника, пятеро «на побегушках». Отец таскается с охраной, но я не знаю, сколько их,- он задумался,- Я не знаю, может мне тоже нельзя к нему приближаться.
- Эээ… я не понял.
Рино поправил на плече сумку – все нужные ему вещи поместились в одну почтальонку, и ответил, будто рассказывал самую обычную историю:
- Понимаешь, многим людям, которые знают отца, запрещено приближаться к нему ближе, чем на 500 метров. Это обусловлено тем, что они слишком много о нем знают или ему просто не нравятся… он же заплатил судьям, подкупил присяжных, придумал для каждого свою историю для прессы. К примеру, шантаж, или угрозы, или нападение, а подкупленные судьи дают запрет на приближение к нему. Сестре нельзя, к примеру, к нему подходить. Не знаю, может и мне нельзя, хотя я видел-то его раза три в жизни.
- Ты не видел собственного отца?- удивленно воскликнул Николас.
- Ну…- Ренард немного зарделся,- По-моему, он брюнет с голубыми глазами. Слушай, он сам выбрал такой путь, я видел его в коротких перебежках из автомобиля в офис несколько раз. Да, он мой биологический отец, но настоящим не был. Перестань говорить так предосудительно! Многие дети не знают своих отцов!
- Но для того есть причины. Погиб, ушел, был насильником, был женат на другой… но… это неправильно, черт возьми!!!
- Мне кажется, что ему просто нужны наследники, потому он держит нас при себе, дает деньги, но он…
Ренард запнулся, задумавшись.
- Забывает о том, что детям нужно тепло?- закончил за него Николас.
- Да,- он печально улыбнулся,- Знаешь, если бы отец заговорил со мной… первым… не по работе, а так просто, я бы… да я бы всё для него сделал! Я бы убил, я бы умер. Мне на самом деле не хватает родителей,- он замотал головой, отгоняя эти мысли,- Но я привык жить без них.
- Как? Я не понимаю, как ты можешь так спокойно реагировать на то, что твоему единственному родителю нет до тебя дела?
- Знаешь, можно бороться с обстоятельствами. А я научился их принимать.
Когда они приблизились к черным двойным дверям, к ним вышла девушка, улыбаясь во все 32 зуба.
- Забыл сказать,- быстро начал шептать Рино,- Все рабочие, кроме охраны – девушки. По просьбе отца, наемом занимался…
- Винсент,- понимающе кивнул Николас.
Девушка была в нежно-розовом платье с красным корсетом, затянутым так туго, что превосходила по фигуре знаменитую куклу Барби. Пышные огненно-рыжие волосы падали на плечи, достигая поясницы, сочетаясь с великолепными глазами – василькового цвета, большими и ясными. Веснушек на щеках было так много, что казалось, будто у нее яркий румянец.
- Bon jour, monsieur,- прощебетала она, поклонившись, явно, чтобы продемонстрировать декольте,- Vous voilà enfin! Comment ce va?
- De mieux en mieux,- ответил ей Рино,- И не паясничай, я не Винсент. Это тебе,- он протянул ей цветы.
Девушка выкрикнула что-то, хватая букет, и умчалась в здание так быстро, будто испарилась.
- Это была наша экономка,- пожал плечами Рино.
- Та, что тебя пытается соблазнить?- ехидно прищурился парень.
- Ах, так ты всё-таки читал мои письма? Да, именно та,- он придержал дверь,- Прошу.
Что можно было сказать о картине, открывшейся за нею? Для каждого это будет свой возглас. Более всего это походило на холл люксовой гостиницы. В отличие от здания, тут всё было довольно уютно, выполнено в средневековом стиле – бархатные кресла, длинные портьеры, темное дерево, бордовые ковры и причудливые абажуры. Не смотря на высокую температуру, огромный камин был зажжен, в нем так по-домашнему щелкали поленья, и играл по дереву огонь. N-угольная комната содержала около десятка разнообразных дверей и проходов, как в них ориентироваться, понятно не было. Лестница, ведущая на второй этаж, застелена красным ковром с двумя белыми полосками по бокам, точь-в-точь, как в романтических фильмах об одиноких графинях и их ловких любовниках. Здесь было темновато, но неимоверно уютно. Женщина в черно-белом костюме горничной, явно восточной национальности, сметала пыль с вазы на каминной полке. Она коротко кивнула Ренарду.
- Не весь дом такой,- смущенно покачиваясь, заметил Рино,- Это прихоть отца, для такого вот впечатления, которое я сейчас читаю на твоем лице. К примеру, я живу на…
Его речь прервал грохот где-то в глубине дома.
- А, это всего лишь сестра с братом разговаривают,- пожал плечами тот,- Когда они встречаются, всегда что-то бьется. Вот, кстати, и сестра…
Если бы он не сказал, Николас бы и не подумал, что между ними есть какое-то родство. К ним из коридора вышла, заложив за спину руки, круглолицая женщина с рубиново-красными волосами по плечи и карими глазами, сантиметров на десять ниже Николаса. В глаза бросались татуировки на лице – какие-то непонятные символы, возможно, японские иероглифы или очень абстрактные животные – на правой щеке и правой же части лба. Восточного фасона костюм черно-красных цветов и шоколадный загар делали ее очень похожей на китаянку. Она выглядела разъяренной, не смотря на то, что лицо не выражало ничего, кроме непоколебимой гордости.
- Привет, сестра,- Рино, кажется, вовсе не пугала эта грозная женщина.
- Ренард,- она кивнула и брезгливо глянула на притихшего паренька,- Это еще кто?
- Друг мой, Николь. Поживет тут немного.
- Ну, хоть что-то у тебя по-человечески,- она заинтересовано повернулась к парню,- Как и он – актер, поэт или музыкант?
- Н-нет…
- Он в спорт больше уходит,- ответил за него Рино.
- Вот как!- женщина стала немного более дружелюбной, или это только показалось,- Это хорошо. Не мужское это дело – стихи писать. Мужчина должен быть сильным, он – защитник…
- Потому ты и не замужем,- потирая лоб, Винсент показался в дальних дверях, немного пошатываясь,- Шварцнегер-самка, ты никогда не найдешь кого-то сильнее тебя! Защитник, блин! Да разве это…
- Заткнись!- рыкнула она и вновь повернулась к Николасу, смерив его оценивающим взглядом,- Странно… сколько же тебе лет, мальчик?
- Мне?- переспросил он.
- Не мне же!
- Почти восемнадцать…
- Семнадцать, значит. Глупость какая. Никогда не причисляй себе еще недостигнутых заслуг. И нужно тебе с ним таскаться, Ренард?!! Дурак.
Она гордо удалилась на улицу, бросив Винсенту через плечо «Дрянь!». Тот выглядел озадаченным и довольным одновременно.
- Вот уж не думал тебя здесь увидеть,- он, шатаясь, подошел к парню (а горничная за всё это время ни разу не оторвалась от работы, будто робот),- Приветствую. Извини, что не удивлен, мне только что досталось по голове… ха, сковородкой.
Винсент как-то прерывисто замотал головой, как отряхивающаяся от воды собака и усмехнулся.
- Где же мои манеры? Забыл поздороваться. Привет, Рино, привет, Николя… а мне, кажется, нужно прилечь,- сказав это, он упал в ближайшее кресло, тихо проклиная себе под нос сестру.
- Забавная семейка, правда?- спросил Ренард, махнув рукой, чтобы Николас следовал за ним к лестнице,- Что скажешь?
- Скажу, что твоя сестра похожа на главу филиала Якудзы. Ей еще катану за спину и всё.
- Если она улыбнется,- раздался голос Винсента,- Я съем то, что сам приготовил!
- Гм, это точно. Мало того, она еще увлекается боевыми искусствами, восточными в том числе, к тому же имеет татуировок столько, что я сбился со счету.
- А как ее зовут?
- О, забыл я сказать? Марика. Марика Серпент, но она предпочитает свой псевдоним, так сказать. Марика Стоун.
- Это что, в честь Шерон Стоун?- засмеялся Николас.
- Только не говори подобного при ней.
На верхней ступеньке они столкнулись с экономкой.
- О, monsieur, прикажите подготовить комнату для гостя?- спросила она, но тут же ответила, хлопнув себя по лбу,- Ну какая же я глупая! Естественно, подготовить! Где?
- Западное крыло, четвертый этаж, дорогая. Распорядись, пожалуйста.
Она коротко поклонилась и умчалась наверх, оставив в воздухе лишь легкий цветочный аромат.
- Знаешь,- не двигаясь с места, начал Рино,- А в ней что-то есть. Не то, чтобы… ох, забудь. Просто она фанатична в своем желании угодить. Запрещает трогать комнату, в которой я раньше жил, хоть я давно оставил ее.
- Прихоть?- заинтересовано спросил Николас.
- Память. Идем, посмотришь на то место, где я жил без лишнего 13 лет. Сюда,- он кивнул вдоль коридора второго этажа.
«Да что же не так с его 13-летием?- думал Николас,- Что такое случилось, что все события вертятся вокруг этого числа – 13?»
Парень не поднимал глаз с ромбовидного орнамента ковра, будто стесняясь своих мыслей и подозрений. Шли они не долго. Рино остановился примерно посередине коридора.
- Вот, собственно,- он повернул ручку и дверь легко, без единого звука отворилась.
Комната была довольно просторной и светлой. Николас уже заметил, что его друг любит большие окна, балконы, прямые линии, голубовато-серые стены… но вот о чем он подозревал, так это о его любви к антиквариату. По этому месту это было заметно. Функционализм здесь довольно интересно смешивался с ампиром и даже готикой. Простые очертания комнаты, отсутствие каких-либо картин или украшений компенсировалось шикарной мебелью из темного дерева, которой внешне было лет триста, если не больше. Слева стоял комод, стол, добрую половину которого занимал пюпитр, который будто поддерживался двумя яблонями, заменявшими боковые стенки, кожаное кресло с высокой спинкой – немного потертое, но всё равно роскошное, шкаф, на антресолях которого хаотично лежали старые пластинки, желтые газеты, орлиные и фазаньи перья и прочая ерунда. Посередине противоположной стены, между двух окон (или просто стеклянных проходах на балкон) – кровать на четырех столбиках с сероватыми простынями и какими-то греческими орнаментами темно-серого цвета. А вот правая часть комнаты была абсолютно пустой. Такое странно сочетание с одной стороны обилия и роскоши, с другой же пустоты, навевало непонятную тоску.
Рино прошел внутрь, бросив сумку на пороге, провел пальцами по кровати и присел на край.
- Те самые простыни,- вздохнул он,- Меня тут не было одиннадцать лет, а ничего не изменилось. Хотя нет. Тогда, когда я вернулся из школы, я вновь приходил сюда по той же причине – посмотреть, не изменилась ли она. Я словно вновь вернулся в детство.
- А ты был ребенком?
- Хороший вопрос. Нет, наверное. Но до некоторого времени я был так по-детски счастлив. Иногда. Нет, лучше об этом не вспоминать.
- Почему? Разве не из счастливых моментов можно сложить счастье?
- Да, радость – это вспышка, и это настоящий талант – уметь складывать эти вспышки воедино, чтобы быть счастливым. Просто вместе с положительными воспоминаниями приходят и их противоположности. Потому я стараюсь не думать о прошлом, а уж тем более предполагать, как можно было бы его изменить.
- Я вообще думаю, что это муторно – думать о том, что было бы, если бы.
- «Что было бы, если бы…», а что, мне нравится эта фраза. Возьму на вооружение,- как-то азартно сказал он.
- На здоровье.
- Ну, Николь, пошли? Покажу тебе свое нынешнее обиталище и твоё.
Он встал, пытаясь улыбнуться, и пропустил Николаса вперед, а, выходя, не закрыл двери.

Особняк был просто огромным. Нет, его легко было назвать замком, но если старший брат смотрелся здесь хозяином, вальяжно разгуливая по коридорам, то на младшего, казалось, атмосфера давила. Николас видел его, когда он думал, что наедине. Он казался слабым и загнанным, выбирал себе местечко в углу, будто боялся, что кто-то или что-то может напасть на него. Хотя при желании мог вести себя совсем по-иному, как настоящий господин, «monsieur», как его постоянно называла экономка. Как оказалось, она выучила пару французских фраз специально для братьев, так что по большому счету просто валяла дурака, строя из себя нечто большее, чем она есть.
Каждое утро весь дом просыпался от очередной ссоры Винсента и Марики. При чем причины скандалов были совершенно непонятны. Повод был любой – от склада характера до предпочтений в музыке. Кажется, они просто ненавидели друг друга, так что пытались вылить эту ненависть, не находя причин. Винсент откровенно не понимал, за что Марика так его не любит, но не мог отвечать привязанностью на неприязнь.
- Я бы и рад любить ее, как сестру, ведь она была замечательным человеком. Но я не могу на ненависть отвечать любовью,- объяснил он.
Марика же была прямой в своих ответах:
- Винсент некогда был чудесным мальчиком. Но, лишившись материнского тепла, превратился в настоящего подонка,- она будто плевалась ядом, говоря о нем,- Таким мама никогда не хотела его видеть. Своим поведением он выражает неуважение к ней. Тем более, я терпеть не могу таких самоуверенных и вульгарных людей!
- А Рино?- спросил Николас,- Вы ведете себя так, будто ненавидите его так же, а ведь он не такой.
- А каким он может быть, когда его выращивал Винсент?- скривилась Марика, запрокинув голову вверх и щурясь от утреннего солнца.
Единственное время, когда он мог ее застать в более ли менее хорошем расположении духа, была ежедневная зарядка, проходившая часов в шесть-семь. У нее было около десятка татуировок. Помимо тех, что на лице, еще и большой цветной дракон на спине, который двигался, извиваясь, словно змей, когда женщина двигалась. Предплечья все изрисованы орнаментами, иероглифами и странными символами, которых Николас раньше никогда не видел, вытатуированные браслеты на лодыжках были словно маленькими копиями тех рисунков, что украшали (или уродовали?) руки. На животе кольцами свернулась болотно-зеленая кобра, поднявшая голову к груди, змея выглядела бы грубо, не будь такой реалистичной. И самая интересная и самая качественная – это прыгающий на поваленное дерево ягуар на левом плече. Вообще-то, она не выглядела на свои сорок с шапкой лет. Возможно, такова черта всех в этой семье, ведь и Винсент и Ренард внешне были лет на пять-десять младше. Марика наверняка бы рвала и метала, знай она, что в чем-то похожа на Винса.
- Он не такой,- тихо повторил Николас,- Он совершенно не похож на своего брата.
- Да ну?! Это еще почему, а?
Николас задумался.
- Я не знаю. Точно не знаю. Рино не любит Винсента точно так же, как ты. Просто он, наверное, его…
- Что?- она даже обернулась, заметив, что парень притих.
А он на самом деле только сейчас сообразил, почему отношения братьев были такими странными.
- …боится,- закончил Николас, сделав вид, будто знал об этом давно, дабы не вызвать подозрения,- Рино боится Винсента.
Вряд ли Марике бы понравилось, что он копошиться в их семейной жизни, пусть она и не любит свою семью.
Но, как и раньше, от ответа не стало легче. Теперь возникал другой вопрос. Если причиной этих странных взаимоотношений, нелюбви к Винсенту Рино, был страх, то почему Ренард боится его? Ведь Винс и мухи не обидит, при чем буквально. Что могло привести к такому? Об этом бы лучше спросить Рино, но он ни за что не ответит. Да и Винсент тоже, а Марика слишком занята и слишком ненавидит свою семью, чтобы знать.
- Странно,- прервала его мысли она,- Мне всегда казалось, что у них хорошие отношения.
- Вы совершенно не знаете своей семьи.
- Ну и пусть!- выплюнула она,- Семья уродов! Папа даже не вышел, когда я приехала. Он не знает, что я здесь, что Ренард или ты здесь. Он замечает только Винсента, хоть и иногда.
- Постойте, так Ваша ненависть основана на зависти?- удивился он,- Вы завидуете, что Ваш отец запрещает Вам к нему приближаться и замечает только Винса?
- Еще чего! Не дождешься!
И, хотя она явно говорила правду, Николас остался при своем мнении. Зависть. Черная-черная зависть к собственному брату.