Впервые в жизни Николас видел у Рино такой игривый взгляд. Он сидел в кресле, вращая за провод вытянутую из розетки вилку телефона. Он напомнил пареньку наемного убийцу из какого-то фильма, который дает понять жертве, что она отрезана от мира, чтобы начать свою жестокую игру. Внезапно посетившая его мысль заставила непроизвольно задуматься – он не знает Серпента и года, но уже живет вместе с ним, и такое ощущение, что они знакомы много лет.
- Приветствую, соня,- улыбнулся тот,- Зря мы с тобой вчера допоздна по парку бродили, вижу, ты немного утомился.
- Ага, 12 часов подряд переваривать исходящий от тебя поток информации – дело не для слабых. Мне кажется, я даже во сне размышляю над сказанными тобой словами.
- Ну, прости, я всё-таки, первый раз в жизни по-настоящему…
- Что? Чего замолчал?
Тот покачал головой:
- Неправильно предложение построил. У меня впервые в жизни есть друг. И, знаешь, ощущения замечательные!
Николас сам не заметил, как залился краской, но его сосед, кажется, не обратил на это никакого внимания.
- А теперь, спящая красавица, проснулся ли ты полностью и стоит ли мне подключать вот это,- он приподнял провод, который так и не выпустил из рук.
Николас недоумело уставился на него.
- Чего это ты?
- Боже-Боже… сейчас наверняка звонки посыплются.
- Я не понимаю тебя…
- Неужели ты так потерялся во времени?- насмешливо спросил его Рино и продолжил,- 16 июля, мелкий. С совершеннолетием тебя.
Тихо застонав, Николас упал обратно на подушку. Рино тем временем заговорил вновь, всё с таким же смешком в голосе:
- Может, сказать брату, чтобы он тебе календарь подарил?
- Было бы здорово…
Интересно, какой-то другой глупец мог забыть о собственном совершеннолетии? Нет, он предполагал, что был единственным таким гением.
- Ладно, ты, если что, отвечай на звонки, я пока что завтрак сделаю. Или уже обед?
И он, тихо напевая что-то старое под нос, медленно удалился. Небо за окном было хмурым – остатки дождевых туч превратились в некое подобие серебристой дымки, витавшей над городом, от чего привычный солнечный свет золотистого оттенка стал каким-то сизым.
- Эй, Рино! Да ну его, этот завтрак. Ночью дождь шел?
- А почему это я должен об этом знать?- его голос был даже заинтересованным.
- Ты же постоянно торчишь на балконе по ночам. Вывод напрашивается сам собой.
Он нехотя поднялся, уронив на пол заснувшую в ногах Пандору. Именно так Ренард назвал маленькую черную кошечку, которая всё время проводила в небольшой комнате с книгами, где присмотрела себе угол, в котором постоянно играла, гоняя крошечный красный мячик, или оставляя длинные царапины на книжном шкафу. Она была невероятно тихой, как для котенка. И, судя по всему, благодарной. Проблема состояла в том, куда ее деть на учебное время. Тут вызвался Винсент, обещавший поселить пушистое существо на кухне колледжа. В конце-то концов, кто останется равнодушным к такой зверюшке?
- Ладно, ладно. Ты прав,- судя по всему, он насмехался над парнем,- Да, я почти всю ночь пробыл на балконе. Да, был дождь. Это что-то меняет?
- Да не особо,- почесав кошку за ухом, ответил он, прежде чем та убежала прочь,- Просто люблю слушать твои «возмущения».
Удивленный Рино выглянул из кухни.
- А почему ты сделал такое ударение на «возмущения»?
- Потому что это и возмущениями-то назвать трудно. Ты невыносимо добрый, Рино. Скажи, ты хоть раз в жизни злился?
Тот мечтательно прикрыл глаза.
- Постоянно. Кстати, мигом в ванную, а потом оденься, наконец, уже почти полдень, Белоснежка…
- Хватит сравнивать меня со сказочными персонажами! Тем более, с женщинами.
- Если ты найдешь мужской персонаж, который спит так же долго, как ты в последнее время…- Ренард сделал многозначительную паузу,- А я всё-таки сделаю обед. Не знаю, как ты, но мне бы не помешало хоть что-то перехватить.
Одеваясь, Николас специально посмотрел на ту часть шкафа, что принадлежала его другу. Он оказался прав. Черные, белые, голубые, бордовые, розовые, салатные – и всё одни рубашки. Практически никакого разнообразия, не учитывая цветов, редко встречающихся полосок, этот человек, кажется, был фанатичен. Или просто Николасу хотелось что-то усложнить?
- Рин', а Винсент придет?
- Брат? Не имею ни малейшего понятия,- выкрикнул из кухни он,- Если ты не заметил, он в последнее время вообще перестал появляться.
- Ну, ведь ты почти выздоровел… уже даже не хромаешь.
- Да я и не против, пусть живет своей жизнью, чем торчать тут. Если ты помнишь, я с самого начала был против этой идеи.
Перекрикивание через всю квартиру надоело Николасу, потому он направился в сторону кухни. Глядя на Ренарда со спины, он понял, что в ловкости обращения со столовыми приборами тот не уступает брату, быстро рубя морковь на тонкие кружочки, он готовил что-то на обед, кажется, определенно зная, что, как и когда делать.
- Как ты…- начал Николас, но тут же раздался звонок в дверь и Рино, бросив свое занятие, пошел к входным дверям, сказав:
- Я открою, не утруждайся.
Парень пожал плечами и сел на ближайший стул, отдавшись целиком и полностью странным мыслям. Этой ночью ему снились суициды. Кажется, он сам был среди них, среди самоубийц. Интересно, к чему это? И всё же, хотя он никогда не испытывал даже приближенных к такому отчаянью чувств, ему понравилось это ощущение, которое он смог прочувствовать сквозь сон. Переполнявшие сердце чувства доведенного до края человека, который уже не боится упасть с лезвия, а просто танцует, играя, на его краю, надеясь, что упадет красиво. Впервые в жизни он подумал, что всё-таки, эти древние японцы был правы – в самоубийстве есть что-то красивое, что-то романтическое, что-то… так, хватит об этом думать! Это же не игры! И всё же…
- Эээ… Николь,- голос Рино привел его в чувства, что несказанно обрадовало парня,- Кажется, это к тебе.
Подорвавшись с места, он чуть ли бегом не отправился к входной двери надеясь, что странные мысли останутся там, в другой комнате и испаряться. Когда он вернется. Ренард отступил, придерживая двери, и Николас чуть ли не остолбенел. На пороге стояло три человека – его мать, тетка и Макс.
- Здравствуй, сынок,- неуверенно кивнула Ирма,- Мы хотели тебя поздравить… если ты, конечно, не против. Мы ведь редко тут бываем. Пошли, может, покажешь нам город. То есть, покажете.
Парень обернулся на Рино, который стоял за ним, держась за дверь, потом снова посмотрел на мать.
- Спасибо, конечно, но… но…
- Да ладно тебе, Николь, всё в порядке,- Ренард вышел вперед и оперся о косяк, чтобы парень мог видеть всех,- Это у тебя фанатизм начсет ненависти к моей персоне. Иди, всё-таки, совершеннолетие бывает раз в жизни.
- Но как ты…
- Этот и есть Ренард?- тетка перебила своего племянника, заинтересованно улыбнувшись. Она была немного выше своей сестры, с накрученными светлыми волосами и, если его мама походила на своего отца, то тетя, судя по рассказам, была маленькой копией своей покойной мамы,- Из прославленного семейства Серпентов? О, да ладно тебе, Ирма, как по мне, вполне милый мальчик, что ты выдумываешь?
Николас чуть не открыл рот от удивления. Впервые он видел, чтобы Рино покраснел. Глядя себе в ботинки, Ренард молчал.
- У тебя всё-таки День рождения,- Макс как всегда говорил то ли слащаво, то ли язвительно в присутствии Серпента,- Или нам лучше уйти?
- Мы понимаем, что ты решил жить отдельно от нас,- быстро продолжила Ирма,- Но всё-таки.
- Мама, как ты не понимаешь?- проскулил парень.
- О, Николь, перестань!- Рино смотрел на него, склонив на бок голову,- Разве ты не видишь, как они пытаются тебе угодить словами? Они правда хотят провести с тобой денек. Иди, прогуляйся с семьей. Чего ты ломаешься, как… так, не буду пошлеть, это не в моем стиле.
- А ты?
- Что я? Ты будешь у меня в распоряжении еще долгое время,- пожал плечами он,- Иди давай. И приволоки всех на чай, будь хорошим хозяином.
- Это твоя квартира,- тихо пробурчал парень.
- Наша,- поправил его Рино,- Мы договорились – наша. Так что если хочешь закатывать тут вечеринку с попойкой – валяй. Только предупреди меня, чтобы я сбежал куда-то.
- С каких это пор ты такой добрый?- рыкнул Макс.
- А с рождения,- ответил ему Ренард,- Ты бы мог заметить, когда вы так дружно меня избивали.
Николас на минуту онемел – его друг говорил об этом так, будто всё это было лишь небольшим приключением или частью какого-то фильма. Мало того, Рино явно находился в хорошем расположении духа, либо просто игрался, потому, как его речь стала более похожей на речь нормального человека его возраста – без всякой витиеватости и художественных оборотов, какими он орудует так часто. Прямо как в ту ночь, как Николас впервые заметил красоту огней города.
- Ладно, я не против,- неуверенно ответил парень, вернув дар речи.
- Давай-давай, иди отсюда, fripouille,- до смеха серьезным тоном сказал его сосед,- Только вот, если ты меня послушаешься и пригласишь их на чай, у меня ничего, кроме заварки нет. Так что вот, возьми, купи чего-нибудь.
Он протянул (уже в который раз за всё это время) голубовато-сиреневую карточку, на которой содержалась часть сбережений семьи. Пароль, насколько помнил Николас, был одинаковым с первыми цифрами номера: 7366.
- Только не увлекайся,- усмехнулся Ренард,- Я сластена.
- А так и не скажешь,- вновь попыталась завести разговор тетя.
Ренард ответил ей обаятельной улыбкой:
- Я стараюсь. Так, не смотри на меня так, мелкий. Давай, иди отсюда и веди себя хорошо. Обо мне не говорите.
Рино чуть ли не вытолкнул Николаса за дверь. В принципе, парень понимал его, ведь, не имея толком семьи, Ренард хотел, чтобы хотя бы его друг был счастлив. Некоторое время они шли молча, кажется, не находясь, что сказать.
- Ну, как тебе живется отдельно?- спросила вечно жизнерадостная тетя,- Я, кстати, убежала из дома, когда мне было 15 лет.
- Я помню историю, тетя Мария. Неплохо, если честно. Недавно я был с ним на выставке, думаю, Вам бы понравилось. Много было в стиле модерн.
- О, да, я обожаю новомодные введения. А ты?
- Не очень. Я не большой почитатель искусства, тетя.
- Да, да, твоя мама мне рассказывала. Только я понять не могу, Ирма,- обратилась она к сестре,- Если у твоего ребенка лежит душа к спорту, какого черта ты отправила его учиться экономике? Ведь, мне кажется, он и не поймет-то толком ничего, особенно, если ему это не нравится. Нет, я не говорю, что ты глупый, мальчик. Просто считанные единицы могут всё усвоить правильно. А если ты не хочешь учиться этому всему, зачем же?
- Я смотрю на его будущее, дорогая,- ответила Ирма,- Ну скажи мне, что ему светит, если он будет заниматься физической подготовкой? Разве что место учителя физкультуры в какой-то школе! Это может быть лишь хобби. Будто кто-то пустит его в настоящий спорт!
- Мне обещали помочь,- тихо заметил Николас,- Если я всерьез этим займусь.
- Я даже не буду спрашивать кто,- хмуро отмахнулась мама.
- Ирма, не будь так строга к мальчику!- вступилась тетя,- Ты смотришь поверхностно!
- Никакие рассуждения не заставят идти по пути, которого не хочешь видеть,- вспомнил слова Рино Николас,- Не нужно, тетя. Мама. Перестаньте. У меня совершеннолетие, а чувствую я себя так, будто меня ведут в тюрьму.
Макс, не раз там побывавший, только хмыкнул. Да вот только сестры пропустили его замечание мимо ушей и начали спорить. Да так яростно, что юноша сбавил шаг, чтобы оказаться подальше от них. Он посмотрел на Макса и обеспокоено спросил:
- Что-то случилось? Выглядишь паршиво.
Тот попытался отмахнуться, но Николас настаивал (дабы не идти в тишине), так что тот сломался.
- Чувствую себя хреново.
- Что такое?- спросил Николас из вежливости, хотя и так было понятно, в чем дело.
- Этот парень…
- Рино.
- Да. Он… он тогда и не сопротивлялся. Почему?
- Ну, как бы тебе объяснить это… он знал, что ничего поделать всё равно не сможет, вас же было пятеро. Тем более, я сам удивился, но он предпочитает принимать обстоятельства.
- Блин, чувствую себя последней сволочью.
Николас чуть не рассмеялся. Да, Макс действительно не мог себя простить, как и предсказывал объект их разговора.
- Да брось!- махнул он рукой,- Давай лучше наших женщин унимать, и пойдемте куда-нибудь. У меня в руках карточка с девятизначным числом. Можем гулять.
Еле утихомирив мать, он просто повел всех гулять по городу. Через парк, где играло трио на старых инструментах, по дороге в не столь шумную часть города. Да вот только родственники постоянно отказывались от всего, будь это поход на выставку для тети Марии, либо чашка крепкого чая для матери. Кажется, все были поражены, с какой легкостью Николас распоряжается не своими деньгами, но дело тут не в этом. Ему просто хотелось найти занятие, ведь, не смотря на то, что, кажется, они разошлись не в ссоре (за исключением Макса, который вел себя дружелюбнее всех), им не о чем было говорить. Было видно, что мама еле сдерживается от очередных упреков, а тетя всё время хотела с ней спорить по этому поводу. Вообще-то, не смотря на то, что Ирма была на 10 лет младше своей сестры, она всегда была лидером среди семейства. Она принимала решения за двоих, выигрывала споры, ее мнение оставалось выше мнения сестры. Возможно, потому, что из Марии можно было вить веревки, столь покладистой и доброй она была, радуясь жизни во всех ее проявлениях. Или это возрастное? Парень просто сходил с ума, полагая, что в его жизни настанет такой момент, когда его всё будет устраивать, и на мир он будет глядеть сквозь розовые очки, имея позади себя не такую уж безоблачную юность, туманное детство и двоих детей, ни один из которых не будет по-настоящему предан семье.
Не это ил сейчас творилось в его жизни, думал он. Ведь он ушел от матери, от самого родного человека в мире? Отец вот уже два-три года не связывался с ними, предпочитая длинноногую красавицу с куриными мозгами хранительнице домашнего очага, Ирме. Действительно, кому нужна умная, заботливая жена, когда можно завести себе красивую куклу? Обдумывая это около года назад, Николас пришел к выводу, что на отца и злиться-то не стоит. Какой смысл? Во-первых, не заслуживает он ярости, а во-вторых, разве этим что-то изменишь? Ему даже не хотелось спросить, почему он бросил их, когда семья могла бы быть почти идеальной. Нет, его отец стал для него совершенно чужим человеком, не столько из отчаянья, сколько от безразличия к его последующей судьбе.
По дороге обратно, когда сестры спорили насчет домашнего хозяйства, им встретилась девушка. Николас сначала не понял, кто это, и почему с ним поздоровалась, но спустя пару секунд узнал в ней Кэт.
- Ой, извини, не узнал,- улыбнулся ей он,- Как поживаешь?
- Относительно неплохо,- ответила она,- Закаляюсь на работе, правда меня еще не приняли в «высший круг». Сегодня устроила себе выходной, потому решила выспаться и просто походить по городу. Только вот вечером снова на работу, так что каждая минута дорога. Ладно, я уж пойду, если ты не против. Пока и спасибо за всё. Надеюсь, еще увидимся.
И, послав ему воздушный поцелуй, она умчалась, похожая в своем розовом шелковом платье на маленькую девочку.
- Кто это был?- провожая Кэт взглядом, спросила мама.
- Да так… подруга общая,- Николас отвел взгляд, глядя вдоль улицы,- На первых парах помогала нам. Готовила, вещи разбирала. Знакомая, в общем.
- Знакомо выглядит,- протянул Макс.
- Так ты же ее видел, когда за мной приходил! Следующим вечером я отвел ее… домой.
Они прошли немного дальше вдоль улицы и внезапно остановились.
- Вижу, тебе здесь нравиться?- нейтральным тоном спросила Ирма.
- Мама?
- Тогда нам лучше ехать. Мы просто решили навестить тебя. Посмотреть, как ты и пригласить обратно, если передумал. Но, видимо всё в порядке. И, если тебе лучше здесь, я понимаю. Хочешь жить отдельно – пожалуйста.
Не было до конца понятно, она злиться, разочарована или еще что-то. Это был один из тех редких моментов, когда тон ее оставался абсолютно ровным, не выдавал ничего, кроме спокойного понимания. На самом деле, парень понимал ее. Для его матери семья всегда означала детей. А теперь, когда сын, кажется, больше не хочет жить с ней, она теряет смысл во всем этом. Без семьи ее никто не учил жить. И, разрываясь между желанием сыну счастья и своими убеждениями, она растерялась. Отведя в сторону Николаса, его тетя сказала, что в связи с этим они решили переехать ближе к ней. Больше она ничего не уточнила, но парень понял, что это для того, чтобы она не наделала глупостей.
Найдя с сотню причин, все трое поспешили покинуть общество Николаса, оставляя его у его дома одного. Дома… неужели действительно теперь его дом тут? Рядом с этим человеком? Как быстро же меняются приоритеты в жизни. Он стоял и смотрел из двора на здание и окружавшие его деревья. Они казались такими обычными, и никто не знает, сколько эмоций в себя они впитали, когда парень сбежал сюда из дома, когда он понял, что ему тут рады, когда отказывался уходить, так как считал состояние друга своей виной… и теперь, когда стал называть это место домом. Николас простоял так несколько часов, наверное. К тому времени, как он начал подниматься по ступенькам в подъезд, уже стемнело. Интересно, чем он считал это место, когда ему вручили запасной ключ от двери? Уж никак не домом. Он ожидал в любой момент, что либо его уговорят, либо Рино передумает, и он снова вынужден будет ехать обратно в свой маленький городок, подальше от этого мегаполиса, снова в свою комнату, где прожил столько лет.
Он недолго постоял, прежде чем войти. Судя по открытой стеклянной двери, Ренард вновь сидел на балконе. Николас нашел его в правом углу. Он сидел, обхватив левой рукой колени, в правой же сжимал кружку с кофе. Странная привычка – пить черный кофе в таких количествах, но у каждого человека свои странности.
- Простудишься,- заметил Николас, не подходя.
- Не страшно,- ответил ему сосед,- Я вижу, ты один.
- Да.
- Опять неимоверная неприязнь ко мне заставляет всех сбегать, да?
- Депрессия, скорее. Мама всё никак не примет то, что я живу с тобой.
- Пусть считает, что два студента снимают квартиру,- предложил он,- Ты хочешь ужинать?
- Угу.
- Я только кофе допью. Как только – так сразу.
Николас кивнул и развернулся, чтобы положить на стол карточку Рино, когда тот окликнул его:
- Куда ты? Я же не сказал тебе главного! Там, на камине, подарок тебе.
Он не сразу понял смысла этой фразы, успев уже пройти полкомнаты, перед тем, как развернуться. На каминной полке, помимо фотографии какой-то девушки с длинным острым носом и волнистыми русыми волосами (парень никак не удосуживался спросить, кто это), лежала тяжелая книга в бордовом кожаном переплете со скрепленными золотистым металлом углами. На обложке ничего не было. Он открыл первую страницу. Ее всю занимал коротенький стих мелким шрифтом.



Темным залом, светлым залом
Пронеслась моя стезя,
Вроде много, вроде мало -
Годы удержать нельзя.

Детство розой просияло -
И работа до зари -
Вот и осень вдруг настала,
Снег на голову летит...

Птица из слоновой кости!
Отпевай среди камней
И хозяина, и гостя,
Крышу, стены и людей.



Николас перевернул страницу и сразу всё понял. Альбом. На второй мягкие карандашные линии пересекались в штриховке, вырисовывая до боли знакомый пейзаж – именно такой открывался, когда стоишь на балконе их комнаты в колледже. На следующей он с улыбкой узнал себя. Судя по виноватому взгляду, именно таким он впервые предстал перед Рино – смущенным и зардевшимся. Винсент с его оценивающим взглядом, стоявший на кухне, его собственный дом, и тот парк, что напротив сейчас. И его мама, и Кэт, и Макс, несколько его друзей, которых Ренард мельком видел, переплетающиеся лозы гигантских ворот колледжа, мэнор Серпентов, сад на территории ВУЗа, библиотека… и городские огни. Так тщательно зарисованное до угольно-черного небо, на котором в идеальном порядке выстроились белые пятна огоньков. Даже кладбище, на котором они побывали, которое в черно-белых тонах более походило на сад со статуями. И казино. Даже забытый бар «Soif» в том аграрном городке, и куча пейзажей и портретов таких знакомых парню людей. Не смотря на то, что многих Ренард видел мельком, всё, абсолютно всё, до последней детали, включая мелкие морщинки в уголках глаз, выражение глаз и изгиб бровей – всё было выполнено просто идеально, что казалось, будто сейчас нарисованные люди сойдут с бумаги. Такие же, как в жизни, разве что бесцветно-блеклые.
А на последней странице одинокая надпись:

Воспоминания – это одежда, которая со временем не снашивается.

Роберт Льюис Стивенсон

- Я привык дарить что-то символическое,- с пустой чашкой в руках, Рино появился из-за полупрозрачных штор,- Думаю, ты не будешь…
Он осекся, и было из-за чего. Николас не знал, что им такое овладело, он просто отбросил альбом на ближайшее кресло, в несколько шагов преодолев расстояние, разделявшее его от друга и крепко обнял его, уткнувшись лицом в рубашку.
- Спасибо…
Парень знал, что намного сильнее Ренарда, но почему-то не боялся не рассчитать силы, поддаваясь непонятному чувству глубокого доверия и необъятной благодарности, хотя всегда про себя отмечал, что его друг выглядит ну очень хрупким. Когда он отошел от Рино, тот не выглядел удивленным или возмущенным. Только смотрел на мальчишку умиленно, как люди смотрят на маленького златогривого щенка, и улыбался.
- Я всё-таки сделаю ужин,- тихо сказал Ренард, проходя в кухню,- И, кстати, всегда пожалуйста.
Николас взялся за изучение альбома, который минуту назад быстро листал. Он никогда не обращал внимания на то, что и как его друг рисует, теперь понимая, что зря. У него был неимоверный талант к рисованию, он вполне мог бы стать художником, хотя, кого сейчас интересует живопись, поэзия? Замечательные рисунки, сплетенные из немного резких, но от этого не менее умелых линий заставляли молча удивляться… и всё это было сделано за последние пять месяцев, если судить по оставленными сзади цифрам, сопровождаемым неимоверно красивой подписью Ренарда. Целых две сотни рисунков за эти жалкие пять месяцев. Это было невероятно.
- Кстати, ты завтра ничем не занимаешься?- как ни в чем ни бывало, спросил Ренард громко из соседнего помещения,- Передают неплохую погоду, может, посидим немного в городе?
Неужели он действительно не понимал, каким униженным парень чувствовал себя? Поддаваться внезапным порывам он не привык, потому чувствовал себя даже немного оскорбленным.
- Опять кофе пить будем в центре?- поинтересовался Николас.
- Если ты против, я не настаиваю. А вообще-то план был как раз таким. Что скажешь?
- Я не против,- Николас всмотрелся в изображение дождливого центра города, по улицам которого ходили сотни людей под такими одинаково черными зонтиками,- Ты же главный.
- Николь, ты всегда можешь остаться дома,- заметил, заглянув к нему, Ренард.
Тот лишь улыбнулся, не зная заранее, как расценит эту улыбку его друг. Нет, дело не в том, что он не хочет с ним идти. Николасу просто нужна была отговорка, чтобы делать то же самое, что делал Ренард, человек, которого он, наверное, ценил больше собственной жизни.
Учитель.