Спальня была самой маленькой комнатой, умещающей в себе лишь широкую кровать, шкаф-купе и две тумбочки. В принципе, по стилю она была такой же, как и остальной дом – практичные прямые линии, как в японских домах, темный паркет и светло-голубые стены, контрастирующие с шоколадного цвета фурнитурой.
- Помоги расстегнуть манжеты,- попросил Рино, вытягивая вперед руки.
Стараясь игнорировать дрожь его кистей, Николас не без труда справился с мелкими пуговицами.
- Значит так,- стягивая через голову рубашку, сказал Рино,- Делай, что хочешь, но не прикасайся ко мне – у меня болит абсолютно всё, а еще я жутко устал. Выключишь свет?
И, сняв пояс и ботинки, он почти упал на кровать. Николасу стало жутко при виде фиолетово-красных отметин на его теле, смотревшихся на белоснежной коже, как мазки неумелого художника на бумаге. Он вспомнил, что хотел спросить о наркотиках, но тут же про себя отметил, что Ренард вовсе не худой, просто какой-то длинный. Да и задавать подобные вопросы в данной ситуации не хотелось. Его нисколько не смущало делить кровать с Ренардом – когда в середине лета они с матерью ездили к его тете с дядей, которые жили ближе к морю, ему постоянно приходилось спать на одной койке с Лексом.
- О чем вы говорили с моей матерью, пока я не пришел?- выключив свет, спросил парень.
Рино прерывисто вздохнул, и после короткой паузы, в течение которой Николас успел улечься, ответил:
- Да ни о чем особенном. Она в основном отмалчивалась. Спросила, что я с тобой сделал. Она в дружбу не верит, как я погляжу.
- Верит, но между равным людьми. А такие люди, как мы… из самой богатой и самой бедной семьи – нет, по ее мнению, мы должны враждовать.
Рино молчал, что очень удивляло Николаса – его друг отличался витиеватостью речи, он всегда мог дополнить чужой ответ. Но сейчас он ничего не говорил.
- Рино, ты почему молчишь?- Николас немного приподнялся на локтях.
- Что ты хочешь знать? Ты же сам всё сказал.
- Я беспокоюсь за мою маму,- признался парень.
- Не нужно. Винс слишком сонный даже, чтобы думать.
- Надеюсь.
И снова тишина. Молчать казалось очень сложным, Николас подвинулся ближе, будто боясь, что его не слышат.
- Рино… эй, Рино, а какая была твоя мать?
- Николь, мне было полчаса, когда она умерла,- раздраженно ответил тот.
- И всё же.
Буркнув что-то вроде «Дашь ли ты мне поспать», Рино перевернулся на спину, вздохнул и ответил:
- Я помню фотографии, и мне рассказывали слуги, брат. Утонченная женщина с длинными, почти по пояс волосами. Прямыми и светлыми, как у меня. Она была похожа на безумную провидицу со своими широко открытыми глазами, взглядом, устремленным в себя и этой легкой улыбкой. Она постоянно напевала что-то себе под нос, читала детям стихи и рассказы, романы, классику, она мечтала о мальчике и трех девочках. Для нее счастьем была семья, а семьей были дети. Она была доброй абсолютно ко всем, терпелива. Винсент говорил, что она соединяла семью. А когда она умерла, отец, и так 20 часов в сутки проводивший в офисе, перестал появляться вне рабочего места, сестра сбежала из дома. Вот и всё.
- Ты на нее похож, наверное.
- Знаю. Так говорят. Теперь я могу поспать?
- Конечно, Рино, но только вот скажи, хотел бы ты ее вернуть?
Он задумался, хотя Николас не понимал, чего тут думать. Но, всё же, дал другу время.
- Нет,- наконец ответил тот.
- Нет?!! Как?!!
- Я рос без нее. Все мы. Если бы у меня был шанс вернуть ее, если бы я им воспользовался, это изменило бы нашу жизнь, и я не знаю, в лучшую ли сторону. Возможно, Марика бы не убежала, может, Винсент не был бы таким, как сейчас, ловеласом… а может быть, и нет. Я не хотел бы так резко менять судьбу моей семьи, кто знает, что бы из этого вышло? Так что, нет, я не хотел бы ее вернуть. Я полностью удовлетворил твое любопытство?
Парень кивнул, заранее зная, что в темноте этого жеста Ренард не увидит. Но заснуть не мог долго – он думал о словах Рино. Тот бы не хотел вернуть жизнь своей матери потому, что это перевернуло бы вверх дном жизнь всех из его семьи, а ведь он их ненавидел! В соседней комнате доносились приглушенные голоса. Странно, ведь Винсент был самым уставшим, да и мама не была в восторге от этого семейства. Парень хотел поделиться соображениями, но что-то его сдерживало. Наверное, ровное дыхание, свидетельствовавшее, что его друг уже крепко спит. И каким бы наглым временами Николас не был, он не посмел бы разбудить человека из-за таких пустяков.
