Они вывалились из казино «Атлантида» в пол-одиннадцатого вечера, держа в руках по бокалу коньяка, на две трети полная бутылка из-под которого торчала из кармана Рино. Николас впервые в жизни чувствовал себя пьяным. Всё казалось таким простым и легким, хотелось шутить, смеясь с наигранных проблем жизни. Не смотря на то, что алкоголь тоже ударил в голову Ренарду, он был куда более спокоен и ни разу не засмеялся, а всё так же загадочно улыбался.
- Подсчитаем убытки?
- Уже,- серьезно ответил он,- Пятизначное число, скажу я тебе…
- Да я же пошутил!- рассмеялся Николас.
Ренард посмотрел на него озабоченным взглядом:
- Ты очень неустойчив к алкоголю, я тебе говорил? Ты раньше пил? Ну, кроме того случая 31-го октября?
- Не-а.
- Заметно,- фыркнул тот,- Что ж, за руль мне пока что нельзя, пошли смотреть бабочек.
- Ба-а-абочек?
- Угу. Идем.
Рино махнул рукой и пошел вдоль улицы. Сразу было видно, что это его стихия – он вел себя куда более развязано, легко, шел пружинисто, словно лев, осматривающий свои саваны. А может, просто, он тоже был пьян, просто хорошо научился скрывать это. Николасу он сейчас напоминал Джека Воробья из «Пиратов» – походкой, тем, как он себя держал. Быстро смеркалось, поэтому приходилось постоянно спешить, чтобы не потерять из виду парня в черном плаще.
- Ну вот,- он внезапно обернулся и остановился,- Вот он – приют энтомолога!- Рино раскинул руки,- Район, где нет властей. Здесь нельзя стоять, не имея при себе денег, иначе кто знает, что могут с тобой сделать? Осмотрись!
Местность, как местность. Парк, на скамейках сидят парни и девушки, по улицам медленно прогуливаются люди.
- И что?- спросил Николас, не понимая, о чем речь.
Ренард подошел к нему и, положив руку на плечо, прижал к себе сбоку, говоря:
- Дешевые шлендры, проститутки и куртизанки под «крышей», лучшие продажные женщины, великолепные хаслеры, копеечные жигало – на любой вкус, на любые деньги. Эта улица – притон ночных бабочек и мотыльков, здесь нет законов, и мир этот построен на жестокости,- он сунул наполненный до краев бокал в руки первой попавшейся женщине – жгучей брюнетке лет 30-и в красном лаковом костюме.
Рино упал на деревянную скамью и Николас, уже немного протрезвевший, неуверенно присел рядом. Осознание того, где он находится, его немного угнетало.
- Тебе приходилось пользоваться их услугами?- спросил Николас тихо, пока их откровенно рассматривали.
- Да. Эй, не смотри на меня так.
- И тебя не грызет совесть?!
- Это закон выживания. Полторы сотни за ночь – это еще минимум. А в среднем требуют до двух тысяч. Хаслеры вдвое дороже. А клиент-то не один. Да за такие деньги я и сам бы здесь постоял!
«И с твоей-то внешностью заработал много»
- Ты называешь это законом выживания?
- Слушай, ребенок, я понимаю, ты сентиментальный, но это мировая сеть, с которой никто ничего не сможет сделать. Их же подбирают с улицы. И почему-то никто из них не пошел работать на завод, уборщицей, официанткой. Нет, они слишком шикарны для такого! Они идут в модельный бизнес, куда их никто не берет, впадают в депрессию, набирают пару лишних килограмм, выходят из депрессии, пытаются стать актрисами, и спят со всеми, вплоть до оператора, за второстепенную роль в дешевом сериале, который закрывают через пять дней после начала. А остуда два варианта: либо сами идут на панель, либо занимаются пьянством, садтяся на иглу, а сутенеры их сами находят. Сами виноваты.
- Это унизительно!
- Унизительно – это быть младшим братом Винсента,- огрызнулся Рино.
Николас вздохнул. Может, теперь он расскажет, в чем дело?
- Почему? Что случилось?
- В 13 лет… не важно,- махнул рукой тот и откинулся назад,- Кстати, сюда меня впервые привел брат. Мне было лет 15-16 лет.
- Чтобы…
- Да, именно для этого.
- Тебе не показалось это… неправильным, что ли?
- Что? Нет!
- Почему?
Ренард прикрыл глаза, будто пытался втолковать годовалому ребенку теорему Пифагора.
- За всю мою жизнь не было девушки, которая бы мне даже просто нравилась. Но было пребольшое множество тех, кто таскался за мной и собачился, как Винс перед секретаршей в колледже. Не смотря на представления многих, я откровенно боюсь слабого пола, поэтому никогда твердо не говорил «нет». Но и не мог долго делать вид серьезных отношений. Поэтому совесть меня терзала именно за вранье другим. А они знают, на что идут. Не сегодня,- последнюю фразу он бросил медленно подбирающейся сбоку женщине,- Я называю это место «Бродвеем». Как и на знаменитой улице в Нью-Йорке, здесь полным полно шикарных актрис.
- Думаешь?
- Знаю. Хочешь познакомиться с одной из таких?
- Нет!- воскликнул Николас,- Ни в коем случае!
- Жаль…
- Что с тобой, Рино?
- Два бокала коньяка залпом, проигрыш почти в 20 штук, я впервые за много лет понял, сколько у меня на счету, забыл о паре-тройке своих принципов… а еще мне весело. Ответ достаточно полный?
- Я тебя таким больше не увижу, думаю.
- Наслаждайся.
Последняя фраза, сказанная Ренардом, жутко рассмешила парня: он залился истерическим хохотом, а снисходительный взгляд друга только поддерживал его.
После, Рино повел его ближе к окраине, в один из спальных районов, где он купил себе квартиру. Сейчас там проводился ремонт, так что выглядела она не очень привлекательно. Одиннадцатый этаж, почти под крышей, просторная, светлая с двумя комнатами и просторным балконом, которые так любил Ренард. Парк под боком, а на первом этаже ломбард, букмекерская контора и ресторан восточной кухни.
Домой Николас попал около двух ночи и то, что происходило после, он помнил вскользь. Он проснулся на софе и сразу же почувствовал на себе тяжелый взгляд.
- Ну, что?- сказала мама, когда он открыл глаза,- Отпустил он, наконец, тебя?
- О чем это ты?- пробурчал парень, садясь.
Ирма присела рядом. Молча.
- Чем ты не довольна?- спросил он и добавил,- Опять.
Она переплела пальцы и вздохнула:
- Да ничем. Принес тебя сюда. Буквально. Сказал, что ты устал, измотался. Просил передать тебе спасибо за приятно проведенное время и извинился за свое «несколько эксцентричное» поведение. А еще попросил передать вот это,- она кивнула на сложенный вдвое лист бумаги, лежавший на столике.
Николас ожидал увидеть очередное объемистое письмо и даже разочаровался написанным от руки двум абзацам.

Я практически уверен, что твоя мама прочитает записку. Хотя, какая разница? Разве в такой, как твоя, семье бывают секреты?
Не думаю, что мы увидимся в последние 7 дней пред учебой. Как я уже говорил, нужно уладить некоторые семейные проблемы – навести порядок в отношениях брата с сестрой. Но можешь звонить, если хочешь. Хотел бы я вместо своего балагана иметь такое семейство, как у тебя. Ладно, грех жаловаться. Увидимся в колледже. Пока. Рино.

Николас отложил бумагу. Да, ему бы тоже не помешало собраться к учебе…
- Сынок, ты не думаешь, что слишком увлекся ним?- спросила мама.
- Что? В каком смысле?
- У тебя есть друзья, у тебя есть девушка… а ты и не вспомнил о них за все каникулы.
- Может, ты лучше предоставишь мне выбор?- грубовато ответил он.
Ирма снисходительно улыбнулась:
- Конечно. Ведь я помню себя в твоем возрасте. Всё хотелось сделать наоборот, перечить родителям и здравому смыслу – плохие мальчики, алкоголь, сигареты, короткие юбки. Но все одумываются со временем. И я уверена, что и ты вскоре одумаешься.
Николасу казалось, что сейчас он взорвется от злости. Почему все родители думают, что всё, с чем они не согласны – результат гормонального роста? Неужели у подростка не может быть своих мыслей, принципов и точки зрения?

Последнюю неделю парень провел, отдалившись от матери. Он почти не выходил из своей комнаты, перебирая вещи, которые собрал в колледж. Ирме было бесполезно перечить, она всегда оставалась при своем мнении, не стесняясь демонстрировать этого. Раньше Николас этому по-хорошему поражался, но теперь эта черта характера доводила его до бешенства. Вернее, было обидно, что он не может ничего изменить, а обида эта рождала ярость, самую обычную горькую ярость, которая, казалось, съедала изнутри. Будто в грудной клетке поселился маленький дракончик, время от времени изрыгающий пламя куда-то под горло и скребущий когтями по ребрам в надежде вырваться наружу, впивающийся своими зубами-иголками в сердце и сдавливающий хвостом легкие. Ну почему, почему она считала, он не может дружить с более старшим и богатым человеком? Да, это напоминало чем-то сказку о принце и нищем. Ренард, имеющий всё, чего пожелает и Николас, на учебу которого мать копила еще до его рождения. У последнего не было ничего, чем хвастаются ребята на улицах – своего телефона, компьютера, он не мог похвастаться знаниями в музыке, так как не было возможности следить за постоянно меняющимися тенденциями. А Рино мог позволить себе всё это, но у него не было ни единого друга. И оба ненавидели свое бремя – каждый по-своему.
И как же Николас был рад, сев в автобус, направляющийся обратно в колледж! Минуты тянулись мучительно долго, он не видел ничего и никого, а голоса знакомых слышал, как сквозь бетонную стену. Он просто прилип к окну, уставившись на пейзажи за стеклом, пока рядом с ним на свободное место (никто не захотел садиться рядом с таким «молчаливым отморозком», как они выразились) не упал кто-то. Николас устало повернул голову, когда его толкнули плечо. Он удивленно поднял брови.
- Винсент!- воскликнул он.
- Видел бы ты себя сейчас,- самодовольно улыбнувшись, сказал он.
На них смотрел весь автобус. А блондин тем временем перекинул руку через плечо Николаса и немного сполз в кресле, продолжая:
- Будто призрака увидел. Улыбочку! Это я, во плоти.
- Я думал, ты приедешь… то есть, я не думал, что ты доберешься…
- На автобусе? Ох, mon petit brun cadeau, подумай, как студент. Каждый раз в каникулы с вами должен ехать кто-то из преподавателей, чтобы вы не устроили беспредел.
- Нашли, кого поставить на эту должность,- усмехнулся Николс.
Он ожидал, затаив дыхание, как и все слушающие этот странный диалог ребята, поучительного тона преподавателя, раздраженного наглостью первокурсника. Но Винсент лишь рассмеялся, откинув голову назад.
- Вот-вот,- выдавил он сквозь смех,- Редко, но метко, как говорится. Человека, который представляет собою один большой грязный грех,- он вытер слезу из уголка глаза и заговорил уже спокойнее,- Что ты думаешь, меня волнует более всего в последнее время? Меня сжигает любопытство. В прошлое воскресенье, когда Ренард вернулся в наш мэнор, он насквозь пропахся дешевым коньяком, дымом казино и парфюмом проституток. Нет, я не против, я только «за» – пусть развеется. Но что интересно, он ведь в тот вечер был с тобой, разве нет?
- Был, ты прав, но…
- Ах ты, грязный-грязный мальчик!- засмеялся он,- Ладно, я был не лучше. Даже… хуже в некотором роде.
- Хуже?- переспросил Николас.
- Скажу так: если ты случайно найдешь у меня под кроватью плеть и наручники, знай, я этим не пользуюсь лет с двадцати.
- И это я-то «грязный мальчик»?- улыбнулся Николас,- Мне иногда кажется, что ты просто больной!
Вряд ли кто-то подозревал, что таким тоном можно разговаривать с преподавателем, но Николас посмел, и, судя по всему, Винсенту это нравилось. Он подмигнул парню и залез во внутренний карман.
- Может, ты и прав. Гляди,- он достал нечто ярко-розовое.
- Винс! Это не трусики Елизаветы?- почти на весь автобус выкрикнул пораженный Николас,- Зачем ты носишь их с собой?
- Древний инстинкт, я собираю трофеи. Эта женщина была вызовом. Она замужем, понимаешь? Потому ведет себя, словно монашка.
- Не заметно. Видел я вас мельком. Иногда кажется, что ты разговариваешь не с ней, а с ее грудью!
- Рино говорит, что я просто собачусь перед ней. Да я и не скрываю. А она же – ничего себе женщина, не находишь?
- Не могу сказать, ей почти 30, а я как-то больше по молодежи…
- А мне 38. Да брось, ты говоришь это так, будто я обижусь.
Он сунул особо ничего не скрывающее белье секретарши обратно в карман и распустил волосы, собранные в конский хвост на затылке. Блестящие и мягкие, они рассыпались по лицу. Да, тут было, чем гордиться.
- Хорошо-то как,- он прикрыл глаза,- Ненавижу уродовать волосы, Николас. Кстати, мы приедем часам к трем, так что я хотел спросить, что ты делаешь вечером?
Тот поднял брови в непонимании.
- Нет-нет,- быстро продолжил Винсент,- Не подумай ничего плохого! А если уже и подумал… как тебе эта идея?
- Винс! Перестань!!!
- Tu es bien gentil de dire ca. Ладно, и пошутить нельзя. Я просто подумал, что ты мог бы собрать друзей, пришли бы на кухню, я приготовил бы что-то, у меня вино есть. Белое. Посидели бы, поболтали. Я очень люблю гостей, ты же заешь.
- Извини, планы,- соврал Николас.
Винсент вздохнул.
- Ладно, проведу вечер, как всегда.
- Это как?
- В душе. И опять же, не подумай ничего плохого. Да, представь себе, я могу спокойно принять душ. Люблю струи холодной воды. Вообще люблю воду. Моря, речки…
- Просто любишь, или ищешь повод покрасоваться?- Николас хотел его задеть, но не вышло.
Винсент одарил парня самой гадкой своей усмешкой и распахнул на груди рубашку, благо она была на заклепках.
- Понял, мелкий?- насмешливо спросил он.
Да, он был в форме. Но Николаса поразило не это, а его бледность. Наверное, в белом костюме и со светлыми волосами этого не было заметно, но тонкая кожа была призрачно-белой.
- Ты когда успел себя разрисовать?- спросил парень,- Я-то думал, что ты ханжа.
Вокруг левого соска красовалась черная татуировка в виде фигурной буквы «L».
- Я?!! Ханжа?!! С каких это пор?!!- он начал застегивать рубашку,- Хотя, сейчас бы я ни за что не согласился повторить. Это было сделано в 12-13 лет, в честь моей первой женщины.
- Я плохо расслышал? Ты сказал «в 12 лет»?!
- Зная меня, ты удивлен?
- Извращенец!
Он улыбнулся и промурлыкал:
- Quel mot!- и добавил, щелкнув Николаса по носу,- Почему я не вижу тебя у себя на факультативе, сладкий мальчик? У нас бывает довольно весело.
Тот поморщился:
- Не люблю готовить.
- Странно,- протянул Винс,- А я всегда любил. Это довольно занимательно. И брат любит. И сестра. Однажды, когда Рино было лет девять, мы возились на кухне, а ты меня знаешь, я не удержался и раздразнил его до такой степени, что он в ярости швырнул в меня кастрюлей. Слава Богу, она была пустая.
- Признаюсь, мне иногда тоже хочется тебя ударить.
- Валяй. Но не по лицу. Вот, посмотри,- он повернул голову и откинул волосы. За правым ухом и вниз по шее шел узкий длинный шрам,- Это сестричка моя добрая постаралась два года назад.
Николас, особо не церемонясь, провел пальцами вдоль отметины. Судя по текстуре, когда-то это был довольно глубокий порез.
- Чем это она умудрилась?
- Рукой вообще-то. У нее куча колец на руках. И вот на среднем серебряный перстень с шипом. Им-то она и… ну, мы никогда не ладили.
- Рино говорит, что она всех из семейства не любит.
- Это она так считает. Она души не чает в братце, хоть и пытается это скрыть,- тон его стал непривычно серьезным, он отвел взгляд,- По-настоящему, Ренард так похож на нашу мать. Нет, не внешне, внешне и я на нее похож. Он такой же… не знаю. Глаза ангела, печальная улыбка, непонятная мне загадочность, будто он не человек, а призрак. Прошло уже более двух десятков лет, а я так и не разгадал секрет этой таинственности. Такой же, как мать, красивый, харизматичный, весь в своем мире… нет, его невозможно не любить. От него все без ума. И от матери столько талантов! Он рисует, пишет стихи, поэмы, пьесы, миниатюры, рассказы, песни, он играет на музыкальных инструментах. И умеет выбирать подарки. А я вот столько думаю, что бы ему на день рождения подарить. Дата на носу, а в голове пусто! Впрочем, для меня это не новость.
- А когда у него праздник?
Винсент махнул рукой:
- А! Через месяц, 22-го февраля. Обычно уже 23-го я начинаю думать, что бы подарить в следующий раз. Есть идеи?
- Ни одной,- признался Николас.
- Черт! Ну, что ж, буду импровизировать. Или прятаться.

- Ты и со старшим Серпентом дружишь?- однокурсники окружили его, когда он нес вещи к общежитию.
- Вроде того,- пожал плечами он,- А что?
- Как сумел? Это же… они.
Парень вздохнул.
- Ничего сложного. Они ведь тоже люди, к тому же, обоим не хватает общения. Просто подойдите и поговорите с Винсом. И отстаньте от меня, чего удивительного, что у них тоже есть друзья?
Он ускорил шаг и вскоре оторвался, а спустя несколько минут так и вовсе был в комнате. Сосед уже был там. Он стоял на балконе, съежившись от холода, и смотрел куда-то вдаль. Ну, наконец-то, дружественная обстановка! Николас несколько секунд подождал, просто глядя на него, а потом вышел к нему.
- Привет,- хрипло сказал парень.
Рино обернулся и вновь перевел взгляд на горизонт.
- Здравствуй, Николь. Как ты там без меня?
- Я тоже рад тебя видеть, Рино!
- Ну что уже стряслось?
Первым делом парень рассказал о словах матери, будто у него всё возрастное и скоро пройдет, так как построено на гормонах. Это его жутко бесило. Рино в ответ вздохнул и тихо заметил:
- Она права. В таком возрасте силен бунтарский дух и желание всё делать наоборот. И, как ты верно заметил, это гормоны.
- Ты ее защищаешь? Она же против наших отношений!
- То, что она против, не означает, что она не права. Вполне может быть, что ты общаешься со мной только из-за того, что я старше, ведь каждому в твоем возрасте хочется блеснуть умом. Или из-за того, что от вас ушел отец, так что ты ищешь опору – более мудрого мужчину.
- Рино… я общаюсь с тобой, потому что ты – замечательный человек (я никогда не думал, что это скажу, но это правда).
- Спасибо. Тем не менее, вот вопрос – назови еще людей из колледжа, с которыми ты так же, как и со мной, дружишь. Молчишь? Вот, о чем я говорю. У тебя больше нет друзей.
- Конечно, нет. Разве можно дружить с теми, кто называл меня лгуном, хотя я и был прав?
- Простить не пробовал?
- Как можно? Они даже не признали свою неправоту! Как их можно извинить?
- Да что ты можешь знать о прощении? Мне приходилось извинять куда более серьезные грехи, чем простое человеческое недоверие.
- И что же?
- Не важно. Но, поверь, это были не насмешки.
Николас задумался.
- Это из-за твоего брата, да?- спросил он,- Уверен, что из-за него. Что же он такого сделал, что ты теперь с такой обидой об этом говоришь?
- Я же сказал, это не важно. Пока что это не важно.
- Я думал, ты мне доверяешь…
- Доверяю. Но пока не готов раскрыть все карты. Не смотря на внешнюю идиллию в семье, у нас полно грязных тайн, о которых пресса и не мечтала. Я пока сам не готов рассказать.
Николас кивнул, но что-то внутри ему подсказывало, что дело не в том. В голове крутились строчки на французском, которые он так и не смог перевести. За ними,- он знал,- Ренард прятал что-то очень важное для себя, что помимо всего прочего, он пытался скрыть. Не только от общества, но и от себя тоже. Сколько времени Николас пытался убедить себя, что это не его дело, но всё равно возвращался к этой тайне. Да, было подло с его стороны так настойчиво добираться до потаенных уголков души друга, но он себя просто не контролировал. Он чувствовал, что просто должен об этом знать.