А время работает сторожем за полцены,
Верней на полставки, но сути слова не меняют –
Оно охраняет грехи облетевшего мая
И призраки зимних ночей им давно сочтены
Рукой реставратора, бережно, смутно страшась
Рассыпать случайно листы одряхлевшей тетради,
Тот сторож исследует сон, что был тайно украден
Крапленые карты, которые били не в масть…
Расставлены строго по рангу событий земных,
Как рыцари в крепких, но сильно поношенных латах,
И сердце, которое дышит проклятьем на ладан,
И брызги рассвета в бойницах окон смотровых ,
И тропки следов, что срезают прямые углы...
Когда-нибудь (прихоти ради? тоскуя о чуде?)
Запутает время дома, города и минуты…
Но дворника-памяти слышно шуршанье метлы.
***
Ты иди. Я не знаю печальных, изысканных слов,
Тех, которые призваны править приметы прощаний,
Неизменно одно – то, что ангел-хранитель устанет
И пойдет на покой, и закурит, и выпьет вина.
Он заметит, что в небе останется та же луна,
Тот же пух тополей покрывает дорожную ленту.
Скоро с ангельской биржи доставят другого клиента,
У которого тонны печалей, углов и узлов…
А в момент передышки, когда шорох крыльев не ждет
Ни один из живущих, и если позволит природа,
Ангел вырвется к морю, пусть не на Бали – так в Минводы,
И пойдет по нагретому пляжу в зеленом трико.
Может, вспомнит о прошлом и это случится легко.
Или даже смешно, кто их, ангелов, подлинно знает…
Так иди. Я когда-нибудь тоже пройду, не ступая,
По бескрайнему полю, омытому летним дождем.
***
Рай черно-бел.
В нем август навсегда
И сумерки под звуки фортепьяно.
Там вечера приходят слишком рано,
Под тихий шепот "If you go away…”
Звучат слова о вечности морей,
Ведутся разговоры о тумане,
Что стынет над волной и скоро станет
Лишь строчкой на исписанных листах.
Безумцы видят цвет в конце строки
И в никуда решают взять билеты,
Стремясь уснуть в купе под клеткой пледа,
Увидеть тот же невесомый сон.
Но буднично сереет горизонт,
Нет ни путей, ни поезда, ни следа –
Лишь постоянно увядает лето,
Лишь звуки фортепьяно так легки.
Берлин вакантен.
И, похоже, вновь
Перемудрили ангелы немного
Стремясь постичь тернистую дорогу,
Себя в привычный заманив капкан.
И зависть их - отточенней клинка,
А милость – строже всякого урока.
Рай черно-бел.
Там нет вестей от Бога.
Не день,
Не два,
Не три,
А так давно…
